ослабевало. «Но у меня же есть еще рубашка и треники», – вспомнил мальчик. И он легко дотянулся до них. Бинт он решил нарвать из треников, плотных и широких. Он стал примеряться, как ему распустить штанину. Нужно было рвать по шву. Но треники оказались пошитыми на совесть, и к тому же ткань синтетическая. Она никак не поддавалась. В кармане штанов он нащупал длинный и плоский предмет. Зажигалка. Он просто забыл, в какой карман ее сунул. Пережечь леску можно было у весла, там, где второй раз петлей захлестнуло гладкую ручку. Но у него не оставалось сил на новый рывок. Значит, придется поджигать у лодыжки. Он для пробы чиркнул зажигалкой. На дне ялика зажигалка вспыхивала и горела ровно. Придется поджигать на ноге. Мальчик знал, что гладиаторы прижигали свои смертельные раны раскаленными в огне мечами. И выживали. И Зое фашисты выжигали на теле звезды. На классном часе Сталина Ефремовна рассказывала. Зоя все равно никого не выдала. Валька Переверзис тогда заплакала. Мальчик сам видел, как из ее глаз потекли слезы. Мальчик всегда знал про себя, что он пыток не выдержит. Честно. И он всегда боялся попасть в плен. В трусости он признался только Пэдарангасаве. Витька сердито засопел и сказал: «Нужно умереть до пыток! Убить одного, а лучше двух фашистов, и тебя сразу расстреляют…» В лодке, посредине моря, убивать было некого. Разве что Гагру. Но собака ни в чем не виновата. Витька однажды предложил: «Давай возьмем в плен девчонок, которые разрушили наш штаб. И будем их пытать!» Мальчик испугался и возразил: «Красноармейцы никого не пытали! Мне папа сказал». – «Он так говорит, потому что Переверзис его заставляет! Если они будут правду говорить, то “Газпром” им денег давать не будет. Это мой папа сказал! А вообще – на становище все наши знают».

Папа Витьки был знатным бригадиром оленеводов. И даже Героем Социалистического Труда. Ездил в Москву на какие-то съезды. Вот интересно – они там, на съездах, правду друг другу говорят? А еще пастухи-оленеводы, когда собирались на чаепитие, говорили друг другу: «Воркуту возьмем – Москва сама сдастся!» Папа мальчика всегда смеялся: «Москва никогда и никому не сдается!»

В общем, они с Витькой решили девчонок пока в плен не брать.

Мальчик все рассчитал: надо наклониться к ноге и чиркнуть зажигалкой. Поднося пламя к тому месту, где кровь уже начала запекаться. От боли он потеряет сознание. И ничего не получится. Мальчик честно сказал себе: «Я просто боюсь поджигать себе ногу!» Похоже, выхода не было. Папа учил мальчика – выход всегда есть. У него уже начинала кружиться голова. Он еще раз осмотрел дно, где у кормы валялся остро наточенный ножик, его спаситель. Он связал рукава тельняшки и скрутил ее жгутом. Получилась хоть и мягкая, но длинная тряпка. Мальчик растянулся вдоль борта и, накинув тряпку несколько раз, сумел подтянуть к себе ножичек. И прежде чем потерял сознание, он успел чиркнуть ножом по леске. Когда он пришел в себя, то увидел, что кусок обрезанной им лески болтается на весле. Длинная часть лески, с добычей на конце – та самая, которая перехлестнула петлей ручку весла, по-прежнему натянута. Огромная рыба упрямо тянула ялик. Но теперь мальчику не было дела до рыбины. Он надел рубашку, потому что солнце обожгло его плечи и шею и продолжало жечь. Потом мальчик выдернул леску из раны на ноге, смочил тельняшку водкой из фляжки и промыл щиколотку. Он вырезал по низу тельняшки несколько длинных полосок-бинтов и тщательно перебинтовал ногу. Но перед этим он вырезал из тельняшки же большой лоскут, смочил его остатками чачи и закутал лодыжку вместе со ступней. Конечно, он не знал, что повреждение лодыжек и голеностопного сустава – одна из самых частых травм у людей. Он бинтовал и бинтовал, а его губы шептали:

О, как не прав ты, Автандил,Ты маму Нестора обидел,Ты хоть кого-нибудь любил?Ты даже Гагру ненавидел…

На самом деле, получилось не по правде. Дядя Автандил собаку любил и часто кормил ее. Но так сложилось в голове. А стихи все сочиняются по правде? А если по правде, то Гагру не полюбила с первого раза мама мальчика. Но мама, обиженная, уже присутствовала в стихах. Может, переделать последнюю строчку? «И вот однажды ты увидел…» Что увидел дядя Автандил? Нужно продолжить. «И вот однажды ты увидел – по морю лодочка плывет…» Мальчик понял, что впервые в жизни он сочиняет стихотворение.

16

Мальчик не знал, что собаки тоже болеют. И у них случаются инфаркты. От старости или от внезапных потрясений, которые по-медицински называются стрессами. Гагра умерла. Собакам жалко своих хозяев, они не умирают на глазах людей. Убежать в лес Гагра не могла. Они ведь покинули берег, где растут тенистые рощи и много зарослей кустов. Кусты часто колючие, но уютная норка там всегда найдется, чтобы собака могла спрятаться. Симптомы инфаркта у человека и у собаки похожи. Просто собака не может рассказать. Начинает учащенно биться сердце – тахикардия, появляется неосознанное чувство страха, выступает холодный пот, отекают ступни и кисти рук. У человека. А собака просто не может ходить. И главное – и человек, и собака ощущают в тот час безмерную усталость.

Гагра уползла в нос лодки, спряталась за якорем – ей так казалась, что спряталась, легла на правый бок и вытянула лапы. А потом она умерла.

Мальчик знал, что вообще хоронить ушедших надо в чистом. Его тельняшка была уже испачкана и снизу располосована на бинты. Он постирал ее в море, отжал и разложил на носу. Очень скоро тельняшка высохла, обдуваемая ветерком. Пока тельняшка сохла, мальчик занялся своим рюкзаком. Он вынул веревку, фонарик и уже пустую фляжку. Вытряхнул хлебные крошки и расправил мешок. Это был обыкновенный мешок из тонкого брезента. Горловина его затягивалась лямками, и когда он расправил рюкзак по банке, он понял, что Гагра поместится в мешке. И еще он понял, что умерла собака не от старости. Она умерла от страха. Не за себя, когда оказалась в утлой лодчонке, взлетающей с волны на волну в бушующем море. Она умерла от страха за мальчика. Потому что она знала – он будет ее новым хозяином и другом. Он и стал им. И она уже никогда его не потеряет, как потеряла много лет назад своих прежних владельцев. Они собрали чемодан, сели в поезд, а Гагра осталась на перроне. Сначала она прибегала на вокзал и всматривалась в лица людей, выходящих из вагонов. Она думала, что хозяева еще вернутся за